Фамилия моя – Зданский, имя – Константин (по батюшке – Евгеньевич).Поскольку я поляк – то в польском звучании это: Константы Зданьски.
Родился я в феврале месяце 1929 года в городе Ташкенте. Крестил меня ксендз, литовец по национальности и по фамилии Пранайтис. Крестил при завешенных пледом окнах - время тогда было такое. Отец мой, сын крестьянина из северо-восточной Польши, который в поисках работы «ушёл в город» и в семидесятых годах девятнадцатого века стал совладельцем большого магазина «колониальных товаров» на Главном варшавском рынке. Видно, - оборотистый был мужик! Отец мой закончил юридический факультет Санкт-Петербургского Университета и ещё до Первой Мировой Войны стал работать юрисконсультом на крупном польском промышленном предприятии. В самом конце войны 1914 года он выехал в служебную командировку в Питер, где его застала «Великая-Бескровная», и там он застрял!
Моя мама, Екатерина Ивановна, урождённая Кубаровская, происходила из давно обрусевшей семьи польского малоимущего шляхтича-переселенца, получившего земельный надел на смоленщине (было это в начале семьнадцатого века, когда земли те присвоила Речь Посполитая). Её отец, мой дедушка, был генералом от артиллерии российской армии (все Кубаровские по мужской линии – были военными). Но мой дед «не подходил к тем временам», мало того, что он не любил «военное дело» и мечтал о художественном училище (он прекрасно рисовал и лепил), так он ещё, уже будучи генералом, «имел нахальство» обратиться «на Высочайшее имя» с просьбой об отставке, мотивируя это тем, что он не может «примириться с мордобоем» по отношению к подчинённым в российской армии (до этого он обращался к командованию). Просьба была уважена, и дед оказался в отставке. Он был хорошим военным, что доказал во время «покорения Туркестана», солдаты его любили, в частях не было рукоприкладства, и за всю свою долгую службу он никого не отдал под суд, что в 1918 году, во время «красного террора» в Москве, спасло ему жизнь. Тоже – «его величество Случай»! Мама окончила Смольный Институт в Санкт-Петербурге, во время Первой Мировой – была сестрой милосердия в Полевых госпиталях.
В двадцатых годах двадцатого века судьба забросила будущих моих родителей в далёкий Ташкент, там они встретились и поженились. Они мечтали, чтобы я вырос и воспитался «в свободном мире» и в 1931 году нелегально перешли советско-китайскую границу в северной части озера Ханка. Так стали мы «российскими эмигрантами», жителями «благославенного града Харбин»! В те годы этот город был тиглем,в котором кипела жизнь представителей разных народов со всех континентов.
Мы жили весьма скромно, было тяжело в материальном отношении. Я учился и в польской гимназии и в русских гимназиях (польскую – закрыли японцы, оккупировавшие Маньчжурию). Начал я учение в приготовительном классе Гимназии Имени Достоевского, потом была польская Гимназия имени Сенкевича. Затем – Гимназия ХСМЛ (Христианский Союз Молодых Людей -YMCA), а когда и её японцы закрыли, я оказался в Гимназии Бюро Эмигрантов, и, в конце концов, в 1947 году я закончил советскую десятилетку, то есть «Четвёртую Полную Среднею Школу». Вон сколько гимназий и школ «прошёл»! Каким умным должен был бы быть!! Ан, нет!! Не получилось такого!
К этому времени я остался совершенно один - в 1945 году отца забрало НКВД, а в 1947 (во время моих выпускных экзаменов) скончалась моя мама. Она так хотела дожить до того дня, когда я принесу ей «аттестат зрелости»! Не дожила, только первый мой экзамен застал её в сознании. К счастью, первым экзаменом была литература – письменный, мой любимый предмет! Писать я закончил одним из последних. Я решил, что надо написать что-то необычное, чтобы комиссия обратила внимание, так как я мог рассчитывать на «приличные оценки» только по трём предметам – литературе, истории и географии (два последних года я и учился и работал). Если первый выпускной - обратит на себя внимание, то, быть может, на остальных – пожалеют!? И я написал сочинение в стиле былин древней Руси, в «былинном» певучем размере. Маме я повторил текст по памяти. Она была рада. Как она была бы счастлива, если бы присутствовала на торжественном вручении аттестатов в большом театральном зале Железнодорожного Собрания, где, по решению комиссии, я со сцены прочёл своё сочинение! Я не ожидал, что меня наградят такими аплодисментами! Как я жалел, что мама не дожила до этого дня, горло у меня сжималось...
Я поступил в ХПИ (Харбинский Политехнический Институт) на строительный Факультет. Было трудно, сказывались мои пробелы, особенно в математике. Сложно было и с работой. Случайно я узнал, что Лицей св. Николая ищет кандидата на место воспитателя. Это было одно из лучших учебных заведений закрытого типа в Харбине, которое вели монахи Марианского ордена греко-славянского обряда. Там жили и учились мальчики и юноши, много было там сирот и полусирот, в основном русские, но были и китайцы, греки, поляки и даже итальянцы. Мне знаком был Лицей, так-как мой папа когда то дружил с его первым директором – Архимандритом Фавианом, бывал у него и часто брал меня с собой. Было мне тогда лет пять! Я поступил в Лицей и стал воспитателем младшей группы. К сожалению, пришлось оставить ХПИ, так как практически я был занят круглосуточно. Работа была интересная, и я проработал там до самой ликвидации Лицея китайскими спецслужбами. Потом я работал ассистентом преподавателя русского языка в Институте Иностранных Языков для студентов – китайцев и вновь поступил в ХПИ, но на Восточно-экономический факультет, на вечернее отделение, но закончить – не успел!
И опять – Судьба!, «его величество Случай». В 1950 году до меня дошло письмо, отправленное из Варшавы в ... 1945 году на адрес: Костёл св. Станислава в Харбине. Настоятелю. Адрес был написан на польском языке. Пять лет «шло» ко мне это письмо! Оказалось, что оно лежало в одном из многих сотен мешков с письмами в подвалах Главного Почтамта города Шанхая, куда пересылались все письма, приходившие в Китай. Ведь в Китае шла тогда гражданская война! После взятия Шанхая китайской Народной Армией – всем её солдатам, ехавшим на побывку домой, вручался мешок с письмами в города, которые находились близ того, куда он ехал, и он был обязан передать мешок на городской почтамт. Только в Китае такое было возможно! Письмо было от родных отца, они просили сообщить – что с ним. Я ответил, завязалась переписка, результатом которой была моя репатриация «на землю отцов». В начале июня 1952 года я отплыл из порта города Дальний на польском торговом судне – «Килиньски», и в конце июля месяца сошёл по трапу в порту города Гданьск, оставив за собой девять морей и три океана.
Я начал работу в системе внешней торговли и проработал там до самого выхода на пенсию. За это время я трижды был представителем фирмы в Москве, в сумме – прожил там 18 лет, женился, получил высшее образование, исколесил вдоль и поперёк огромную страну, познакомился с массой интересных людей и встретил очень многих друзей из Харбина. Выйдя на пенсию, - я сразу начал работу в частной польско-американской производственно-торговой фирме, в которой проработал до 2007 года.
Сейчас «живу на покое» в маленьком гордишке, слушаю пение птиц, читаю, любуюсь нашим садом, всё реже хожу в лес, который совсем рядом, вспоминаю былое и ... старею. Супруга моя умерла в 2005 году. Наш старший сын - живёт в Москве, дочь уже более 20 лет живёт в Аризоне, а средний сын – со мной. По интернету я поддерживаю связь с друзьями, которых всё меньше!, - время ведь летит со страшной быстротой. Для меня интернет – это «окно в Мир», думаю, что без него я теперь не смог бы жить!!
В далёком детстве меня звали Котик, Коташка, Котофей и Карандаш (очень я любил рисовать!). В гимназии – я был Кот, и я очень рад, что по сию пору мои старые друзья именно так ко мне обращаются! Вспоминается мне тогда самая лучшая пора жизни – юность! А их дети частенько говорят мне «Дядякот»! – и мне это тоже напоминает былое... Смешно? Но ведь это – жизнь!