sideBar

Улицы Затона

Моя Сунгарь и мои затонцы

Затон

 

 

Было и осталось в памяти 

Пристань – городской район на правом берегу коварной Сунгари, выше ж.д. моста. И прямо напротив Набережной там посёлок Затон – пригородное левобережье широкой (до километра) и быстрой реки.

Харбинцы помнят его, каждый по-своему. Русский Затон жил, сперва успешно развиваясь, к концу уже замрёт. Постепенно заглохнет в нём весёлый дачный смех, как костёр без надзора, потребности и поддержки.
Детские воспоминания мои связаны с первой рыбалкой, с дедушкой Иваном за Сунгари, он ещё "ходовой". Лето, жарко, и мы с ним. В годах ещё не разбираюсь. Может, 1939-й, мне года четыре. Живём между Верхним Затоном, дачным и белым, выше, и жилым и чёрным – Нижним, тот дальше, туда к мосту. Именно Белая дача условная межа: она чуть выше нас. Полицейский участок тут ниже. Что-то осталось в памяти.
Мы вышли из своей калитки и тут же вот наше собственное озерцо-заливчик, под ногами. С чужой лодки, пристроившись, забросили удочку. Именно тогда там меня замкнуло – словно чудо случится. Невероятное впечатление в мозгу ребёнка от первого ощущения живого тока ("дёрг") – всего леска на палочке и нырнувший в воду поплавок. Схватила крючок настоящая рыбка-плотвичка. Сам дрожу от счастья.
Дача у нас тогда съёмная – одна затемнённая комната, окна которой плотно занавешаны, мы спим покатом на полу, где разбросана пахучая свежескошенная трава, всё сделано так, чтобы только не залетали к нам мухи, ночью комары, и было бы по возможности чем дышать и прохладней. А дни летом в Харбине жаркие.

Имена

Буховцы.
С самого раннего детства, сколько помню себя, слышал дома легко запоминаемую фамилию, украинско-белорусскую и речную: Буховцы. Мама вспоминала их, когда речь заходила о Затоне, не только летнем отдыхе, и на Крещение тоже. Это хорошие знакомые – когда-то снимали дачу именно у них, гостеприимные хозяева. Но их я не помнил, отсюда выходило, что было то ещё "до меня", то есть давным-давно…
Новый год 1954-й, для многих "целинников" последний или предпоследний в том Харбине, где мы родились, своей сплочённой компанией – затонцев – очень весело встречали мы как раз на даче у тех самых Буховцов, о которых слышал всю жизнь. Мне исполнится 19 лет. И вот-вот эшелоны тронутся и повезут нас через целину на Родину предков. О чём тогда думали? Пожалуй, больше болтали, не вникая в суть.
Летом 51-го года, после окончания школы и поступления в ХПИ, на строительный факультет, мы втроём, с Валькой Као и Греком (Петькой Муратидисом), успешно устроились на пустую дачу в Верхнем Затоне, рядом с Забродиными, прямо напротив Кукульских. Очень даже приличный дом в целости доверили нам в полное распоряжение на всё лето, с одним условием, что мы наладим крышу там, протекающую кое-где.

Бобов Орест – Орка. 
Осенью 1953 года Сунгари опять, в очередной раз, выходит из берегов, затопив огромную площадь зрелой кукурузы и гаоляновых полей за рекой и заодно уж прибрежные улицы того дачного посёлка, тесно застроенного жилыми домами и лавочками. Как ни старались люди защитить себя, борясь с наводнением и надстраивая дамбы, водная стихия возьмёт своё – безжалостно смывая искусственные преграды и порушив все препятствия на пути привольной своей опричнины, для свершения территориальной инспекции со стороны разгневанного божества коварной маньчжурской реки, её напористого течения и изо всех сил разбежавшихся волн.
В ту осень, вернувшись домой из Внутренней Монголии (г. Кайлу), я всё ближе сходился с затонцами, в том числе и с Оркой, регулярно посещая со всеми их затонский клуб, который работал вовсю. Мне восемнадцать, уже есть какой-то личный опыт самостоятельной жизни, мы проводили своих поляков в Польшу, сообща и веселей японцев в Японию, а греков в Грецию – и харбинцы воодушевились в предчувствии изменений политического климата, безвыходного, как казалось тогда, положения, вообще всех остальных иностранных жителей города. Пусть довольно-таки пока осторожное чувство.
Когда в конце концов дом Орки в Нижнем Затоне всё-таки затопило под самый потолок, он попросился ко мне, чтобы перезимовать. Помню, из вещей он принёс с собой боксёрские перчатки, повесил на гвоздь над своей постелью, охотничье ружьё, и ещё привёл охотничью собаку. Разместился он на второй кровати, напротив моей, в одной комнате. Работал он совсем недалеко в механической мастерской токарем высокого класса. Считался высококлассным токарем.
У Орки где-то, не помню, была сестра, а их родители давно умерли. Отец был начальником станции на восточной линии КВЖД (не помню названия станции).
Дружил он тогда с Наташей Вяльцевой, моей соученицей. Что-то у них в отношениях почему-то никак не вязалось в то время, несмотря якобы на большую любовь. Конечно, я был далёк от разумения тонкостей его пояснений – мешали им её родители. Как и многие другие ребята из затонцев, и он тоже занимался боксом.
Мы с ним, помню, ездили на лодке охотиться на уток куда-то за Нижний Затон. Всё вокруг было в воде. Я за вёслами, а от стрелял уток. Подстреленная дичь падала в воду, и за ними плавала собака. А зимой он уже ездил на охоту без меня на какую-то станцию. Охотился на фазанов и зайцев. Через какое-то время он получит временное жильё в нашем же районе, чуть дальше и оставит меня.

1949-51 гг. После закрытия Лицея учусь в последних классах (9-м и 10-м), в 1-й и в 4-й школах. Там среди моих соучеников, помнится, Вяльцева Наталья. Картузова Лида. Кукульские (Лариса и Мария, Алла младше). Пляскин Михаил, Цыганова Нина. Шесть моих одноклассников - затонцы, и это немало. Конечно, всех их помню. И могу рассказать что-то о каждом.

Нина Цыганова.
Учились мы, с Ниной, в 9 классе. Весной 1950, переходя в 10-й класс, сдавали какие-то экзамены. Неожиданно она предложила готовиться вместе к математике. В этом предмете я соображал, успевая обычно первым сдавать контрольные по алгебре и геометрии, а для неё это тёмный лес и китайская грамота. Ни в чём не разбиралась.

1951. Ивановы (Надежда и Слава, с родителями).
1953. Эрика, Тамара, Алёша, Валентина Ивановна…
1953-55. Бритвины, Борис и Анатолий. Гавронский Леонид. Зубакин Юра. Коваленко Георгий. Скиданенко Владимир.
Дубровский Юрка. Дьяковы, Юрка и Сергей. Забродин Дмитрий. Измайловы (Алексей…). Картузов Геннадий. Ковалёв Анатолий. Марков Николай. Маркова … Садовские (Вениамин и Ольга). Сидоровы (Черняк). Стариков, отец Николай.

Всего здесь 20 фамилий и 30 имён, малый срез, конечно. Затонцев среди нас было, как и их роль, значительно больше.

 

У Вас недостаточно прав для отправки комментариев. Для этого нужно быть зарегистрированным на сайте.
Отправить комментарий можно также через указанные социальные сети.